В начале XVIII в. государственная политика по отношению к приверженцам старой веры существенно изменилась: от прямых преследований власти решили перейти к миссионерской деятельности. В этой связи появился целый ряд полемико-догматических сочинений, принадлежавших перу известных иерархов господствующей церкви: «Знамения пришествия антихристова» Стефана Яворского (1703), «Ответ краткий на подметное письмо о рождении сими временами антихриста» митрополита Иова (1707) и, конечно, «Розыск о раскольнической брынской вере» Димитрия Ростовского. Черновая работа над последним сочинением, наиболее известным в данном ряду, была начата ростовским митрополитом в конце 1708 г., а в мае 1709 г. «книжица о капитонех Розыска»была уже закончена1. Автор пользовался различными источниками: собственными сведениями, рассказами очевидцев (в том числе и вымышленными), письменными сочинениями.

Глава XV третьей части «Розыска», повествующей о «деяниях раскольнических», представляет собой пространную выписку, как замечает автор, «от послания Иосифа священника, иже в мимошедших недавно годех по указу государеву был на Олонецком верву и писал к раскольническим во онои стране учителем»2. До сих пор это послание оставалось неизвестным3, так же, как, собственно, и факт миссионерского «увещевания» выговцев ранее 1722 — 1723 гг., когда появились знаменитые «Поморские ответы». Нам удалось обнаружить тексты трех посланий Иосифа и ответное письмо ему, а также на основании документальных источников восстановить обстоятельства этой полемики.

Выго-Лексинское общежительство, организованное шунгским дьячком Даниилом Викулиным и повенчанином посадским человеком Андреем Денисовым в 1694 г. в глухих лесах Обонежья, достаточно быстро превратилось в крупнейший конфессиональный, экономический и культурный центр старообрядцев-беспоповцев. Правовое положение Выговской общины значительно упрочилось благодаря ее приписке в 1704 г. к Олонецким Петровским заводам. Выговцы должны были изыскивать и разрабатывать месторождения руды, взамен же получали возможность вести богослужение по старопечатным книгам. Общежители сначала работали на находившемся в непосредственной близости к Выговской пустыни Повенецком заводе, а затем также на Алексеевском заводе, заложенном в 40 верстах от Повенецкого на реке Телекиной. Руководил строительными работами и управлял этими заводами крещенный мастер-иноземец Герасим Традел.

Административным центром всех Олонецких заводов был Петровский завод, при котором стала строиться рабочая слобода (позже переросшая в город Петрозаводск). Построили и деревянную церковь — во имя св. апостолов Петра и Павла. Первым священником этой церкви и был упоминаемый Димитрием Ростовским Иосиф.

В делах Ижерской канцелярии сохранилась выпись из письма, поданного 15 марта 1708 г. олонецким комендантом А. С.Чоглоковым. Документ содержит ценные сведения, касающиеся биографии Иосифа: «По указу великого государя на Олонецких Петровских заводех построена вновь церковь верховных апостол Петра и Павла, а к той церкви для служения взят был по присылке не Патриарша духовнаго приказу Коломенского уезду села Дединова вдовой поп Иосиф. И в 708-м году он, Иосиф, с тех заводов отпущен на обещание для пострижения»4. Заметим, что неточность Димитрия Ростовского, который полагал местопребыванием Иосифа Олонецкую верфь, вполне объяснима: крестьянское население Олонецкого уезда распределялось между двумя стратегически важными объектами данного района — верфью и железными заводами.

Попав в известный старообрядческий район и следуя предписаниям церковного начальства по «обращению раскольников», священник Иосиф решил обратиться к выговцам с посланием. Это первое послание, направленное в сентябре 1706 г., до нас не дошло. О нем упоминает сам Иосиф в следующем своем послании (1707): «Прошлаго лета Божия(год соскоблен — Е.Ю.) в месяце септемврии писах к вам, прося ответа на писме, откуду взяли крещенных вами крестити(?) (1 слово соскоблено — Е.Ю.). И тому до сего времени более году, а ответа от вас никаково же приях»5.

Три последующих послания Иосифа и ответ выговцев на одно из них сохранились в списке начала ХVIII в. из собрания Е. В. Барсова (РГБ, № 664). Рукопись размером в 4° писана скорописью начала XVIII в. одной руки на 56 л. в картонном переплете, обтянутом кожей. В 1775 г. эта тетрадь была вновь использована в миссионерских целях, о чем свидетельствуют рукописные дополнения на полях, исправленные имена и даты.

Второе по счету (но первое сохранившееся) послание выговцам, названное «Обличительным уветствованием», было составлено Иосифом год спустя, в октябре 1707 г. Оно начиналось так: «Желаю обращения вашего и поко[рения] ко святей церкви и истиннаго покая[ния] и от клятвы разрешения и сообщения с правоверными»и содержало 12 разделов. Как и все антистарообрядческие трактаты того времени, сочинение Иосифа содержит резкие обличения и бранные эпитеты. Основным вопросом полемики становится вопрос о старообрядческом перекрещивании (как известно, Выговская пустынь стояла во главе общин, признававших необходимость перекрещивания), о священстве и в связи с этим об остававшихся у беспоповцев таинствах крещения, исповеди и покаяния. Касается Иосиф и вопроса о самосожжениях, укоряет выговцев, что их пустынная жизнь не истинная: «а у вас торги и промыслы великия имеютца и звериныя многия»(Л. 10).

26 ноября 1707 г. Иосиф получил письмо приказчика Повенецкого завода Герасима Традела, который сообщал, что тетрадь с «Обличительным уветствованием»через Ивана Романовича Даниилу Викулину и «прочиим»была передана и «зде при многих таких не по един случай читана и споров было доволно, токмо ответу прямо никакова дать не могут»(Л. 21 об.). Традел приказал выговцам, «чтоб ответ изготовили на писме». Приехав на Рождество на Петровский завод, повенецкий приказчик священнику Иосифу «о расколниках сказывал: они де баснословят, что крестят некрещеных, а именно, от святая церкве содержимое нами православное крещение отрицают»(Л. 22), т. е. выговцы не признавали обвинений во вторичном крещении. Иосиф решил продолжить полемику и в конце января 1708 г. «написав иную тетрать и на Повенецкия заводы при грамотке к тому же прикащику послал, чтоб он, призвав началников росколничих и при многих послушниках их для ведения не единожды прочитавши, отдал им»(Л. 22).

В этом, уже третьем по счету послании (Нач.: «Царствующий пророк в некоем растленнаго жителства и во образе того описует о всех бытия Божия закона пренебрежниках…»Л. 23 — 29 об.) все рассуждения Иосифа сводятся к опровержению взгляда выговцев на то, что кроме старообрядческого в российской земле нет истинного крещения, и к доказательству преемственности никонианского рукоположения. Не приводя никаких новых соображений, автор послания, тем не менее, не оставляет своего резко обличительного пафоса («злобу свою покрывающе, буесловите», «аще бредите по ожесточению вашему») и заключает свое послание: «Темже почто вы суровы и немилостивы сами над собою и, безумием слепотствующе, во тме прелести седите, а свет трисиятелный вне вас минает, а противныя силы и власти темныя в вас живут. Сын же Божий вне доме вашего стоит, ради богопротивных хулений ваших»(Л. 29 об.).

26 января 1708 г. новая тетрадь Иосифа была послана выговцам. 1 февраля священник Петропавловской церкви получил письмо Герасима Традела, писавшего, что «тетрать самому Даниилу Викулину зде отдана и приказал, чтоб на ответ к милости твоей отписали, и он обещал о том вскоре отписать, и чаю, что отпишут»(Л. 30).

Однако выговцы поступили иначе: 15 февраля они направили ответ иноземцу Траделу, который 20 февраля вынужден был сообщить Иосифу: «К пустынножителем по тому писму милости твоей и паки с притужением писал и нарочнаго посылал, дабы ответ на посланныя от вас к ним прислали. И сего числа получих от них писмо, которое пишут к моему лицу, которому бы, видится, и быть так не надлежит и мочно бы им и мимо мене к вашей милости писать, и видится, мало что есть ко ответу на ползу. А каково писмо при сем посланной список означит»(Л. 30).

Безусловно, заводской приказчик был выбран выговцами в посредники для общения с Иосифом неслучайно. Как устанавливается по документам канцелярии коменданта Олонецких заводов, выговские киновиархи, в частности Андрей Денисов и Даниил Викулин, уже с 1705 г. установили прямые контакты с администрацией заводов — А.С. Чоглоковым и Г. Траделом. На Петровских заводах выговцы снискали себе уважение не только как хорошие и знающие работники, но также как опытные рудознатцы (напомним, что они разыскивали руды и для Демидовских заводов в Сибири, в частности в 1723 г. ими было открыто богатейшее Колывано-Воскресенское месторождение меди). По этой причине начальники Олонецких заводов А. С. Чоглоков и позже В. Геннин и, конечно, управляющий Повенецким заводом Г. Традел высоко ценили участие пустынножителей в работе казенных предприятий, поскольку от их деятельности, требовавшей большого опыта и высокой квалификации, зависело обеспечение литейного производства сырьем, т. е. непосредственное функционирование заводов. И потому конфессиональная принадлежность, особенно для иностранных специалистов, отступала на второй план.

Поэтому В. Геннин не боялся оказывать открытое покровительство даже состоящим под следствием выговским наставникам, как было в 1714 — 1717 гг. с Семеном Денисовым и в 1718 г. с Даниилом Викулиным.

Таким образом, отвечая петрозаводскому священнику через Герасима Традела, выговцы проявили известную осторожность и хитрость.

Послание выговцев было довольно пространным. «И о сем тебе возвещаем,— писали они повенецкому заводскому приказчику, — что с Петровских заводов от Иосифа попа в трех временах присыланы ко убогим к нашей худости писма в тетратех своею его, Иосифа, рукою писаны, иже последней присылки четыре листа мне, Даниилу грешному, будучи на Повенецких заводах, вручити изволил ты и ответа испросил. И противо тех писем о различных гаждениях на придержащихся истиннаго по старопечатным книгам православия, расколниками называя нас, в них же, тетратех, хулы и укоризны многая греховныя небывалыя на житие наше клеветал, а о коих винах нападение его, Иосифа, на нас отчасти ниже сего во ответствованиих, а не все же противо блядословия онаго»(Л. 30 об.).

Выговцы сетуют на безвыходность своего положения. С одной стороны, равноправная полемика была невозможна, поскольку «он, оболгатель наш и наветник, не терпит терпкости праведнаго слова, обличение наше мозолие ему бывает, абие ищет вины и многими клеветами подвизатися тщится кормила держащих земская на конечное наше сиротское разпужение и с пролиянием крове, конечно память нашу тщатся взяти от земля, якоже и о преждебывших нас сотвориша» (Л. 31 об.). С другой стороны, и отсутствие ответа на обличения расценивалось как якобы признание собственной неправоты: «яково же и днесь в настоящее лето егово, Иосифа попа, велехваление козлогласует, яко молчанием уступихом клеветоносная и лжесоставная его на нас написания, ихже не просихом и никождаже по нужде требуем. Он же не ино что ища, нападает на ны, разведа, обрящет во ответе нашем, что им же бы пролияти кровь нашя неповинная, якоже и прежде клеврети его твориша о исповедницех древняго благочестия»(Л. 32). Именно этой причиной выговцы объясняют свое молчание на «лживая плетения»Иосифа. Другая причина — недостаток времени: «объяти в трудех многих, различных сиротских попечениях»(Л. 32).

Наставники пустыни кратко касаются двух догматических вопросов о истинном крещении, которое сохраняется только у старообрядцев, и о признаваемом ими истинном священстве. Еще раз, может быть, специально для иноземца Традела, приверженцы древнего благочестия подчеркивают:«Никоеже свое учение имамы, но учение держим святых апостол и святых и богоносных отец, иже на всех святых соборех бывших, иже и в наше российское государство от соборныя апостолския восточныя церкви преподадеся, егоже и мы прияхом от наших пастырей и учителей, патриархов и митрополитов, не точию написанное, но и печатным тиснением всему миру изданное»(Л. 35).

Отвергаются также обвинения в проповеди самосожжения. «Пощади, Боже, — пишут выговцы, — души нашя от таковаго суемудрия, еже бы нам за прибыток любовещнаго имения человеков в пожжение оболщевати, сие в нас никогда же бысть, ни быти хощет. Но имамы мы учение церковное, еже точию за сохранение благочестия смерть паче произволяти, неже со отвержением истины наслаждатися богатств и сладостей немирнаго сего мира»(Л. 35 об.).

Опровергают выговцы и заявления Иосифа об их богатстве (и действительно, эти годы были для пустыни в материальном отношении крайне тяжелыми): «О Иосифе, откуду навыкл сей богатство торгов наших, но вемы тя: ниоткуду же сего можеши показати, иди убо и вопроси пошлиноборцов и от них навыкнеши, колико пошлин собирается от торгов наших, да не будеши ктому лгати, но истинствовати опасно. Остави, остави завистодержание, Иосифе, и рачение несущих наших богатств и отради своему желанию, еже насытитися нашея богатая трапезы: многажды бо наша трапеза не довлеет насытити нас и с соломою смешеннаго хлеба и в вечерянии за неимением брашен не дает истощевати время, но отсылает ждати с надеждою в Бозе другаго обеда. И тако питаяся, не достигнеши уты отолстети»(Л. 36 об.).

Старообрядцы пишут Траделу, что, отвечая на тетради петропавловского священника лишь «отчасти», не хотят продолжать «укор и распрь», которыми полны его послания. «Аще ли Иосиф желает истиннолюбие правость познати, — заключают они свое письмо повенецкому приказчику, — и он да потщится приехати до нашего убожества со своими новыми книгами московских и белоруских печатей, ихже имеет. Мы же со своей истинны, от святых отец приятой, известны, а до него нужды не имеем»(Л. 37 об.).

Получив 20 февраля 1708 г. через Г. Традела послание выговцев, Иосиф не замедлил ответить. Новое его сочинение («Даниилу Викулину и Андрею Денисову и всему сонмищу вашему, в лесах и по части везде обитающим, грешнейший священник Иосиф. О писании вашем, еже написасте к Герасиму Традлу и что в нем известисте, велми благодарен…») датируется последними числами февраля 1708 г., 6 марта оно уже было отправлено в общежительство. Именно этот источник использовал в своем «Розыске» Димитрий Ростовский (послание Иосифа ростовский архиепископ, по всей видимости, получил от своего друга и корреспондента новгородского митрополита Иова, в чью епархию входило Обонежье).

Последнее послание Иосифа выговцам стало еще более резким по тону. И вновь в нем поднимаются все те же вопросы: о крещении, священстве и таинствах. В некоторых случаях, не желая повторять свои доказательства, Иосиф отсылает пустынножителей к своему предшествующему посланию (в 12 разделах), называя его «второй епистолией» (Л. 42, 48, 51), что еще раз подтверждает существование не дошедшего до нас первого сочинения петрозаводского священника. Обличая своих адресатов, Иосиф прибегает к доводу, который позже использует и Димитрий Ростовский: он указывает на внутренние несогласия в старообрядчестве, в частности, в связи с догматическими письмами протопопа Аввакума: «Можете и сами познати, —пишет Иосиф, — яко прежднии ваши клеврети, за раскол в разная времена казненныя, их же вы называете исповедниками, кто же из них явился во святых или чудеса какия творит, возвестита, ибо расколники же, в Калуге обретающиися, от оных исповедников ваших именуемаго Аввакума за еретика имут и проклинают»(Л. 42).

Иосиф прибегает к обвинениям в «притворных добродетелях», в «частых пощениях», в организации самосожжений ради приобретения богатства.

Завершает этот ряд обвинение в «чаровании», предваряемое пересказом артикула 5-го из «Зерцала короны польской» о «жидах»в Королевстве Польском, покупавших «млеко христианское»(Л. 55 — 55 об.). Автор «Розыска» использует этот фрагмент почти дословно6. Однако в последней тетради рукописи, содержащей подборку посланий Иосифа, утрачено 4 листа, два из них следовали за вышеназванным фрагментом. Поэтому уяснить, в чем, по мнению Иосифа, состояло старообрядческое «чарование», удается только благодаря обширной выписке, сделанной из этого послания Димитрием Ростовским. Оппонент выговцев ссылался на рассказ некоего Григория, жившего в Березовом на Волоке, в дом которого приходили старообрядцы «всячески обольщевати к своему зловерию», родные Григория, выпив «очарованной»ими воды, ушли из дома и присоединились к затворившимся в остроге приверженцам старой веры; при приближении воинской команды произошло самосожжение (по всей видимости, имеется в виду «гарь»в Березовом на Волоке 23 августа 1687 г.)7.

Выговцы в письме Герасиму Траделу призывали Иосифа приехать для диспута к ним в общежительство. На это приглашение, заключая свое послание, Иосиф отвечает следующим образом: «Вам удобнее было со своими книгами до нас прибыти, зане вас множество и имате коней доволность и сами во всем свободность и служба у вас не станет. Аз же един, а ктому коней своих и праздности не имею и при церкви един во службе нуждаюся, а к вам, аще прибыти, служба станет. Однако же, аще бы с любовию призывали, не отреклся бы прибыти»(Л. 56).

Как можно судить по источникам, переписка священника Иосифа с выговцами оборвалась, очное «разглагольствие»тоже не состоялось. Когда пустынножители получили последнее, четвертое по счету послание (после 6 марта 1708 г.), его автор готовился принять монашеский постриг и к 15 марта он уже покинул Петровские заводы. Иван Филиппов в «Истории Выговской пустыни» ни словом не обмолвился об этом эпизоде, хотя при других обстоятельствах (прояви Иосиф большую настойчивость и лишись выговцы покровительства заводских приказчиков-иноземцев), исход письменной полемики, если вспомнить миссионерскую деятельность Питирима Нижегородского, мог быть для старообрядческого общежительства достаточно печальным. Тем не менее, послания Иосифа побудили выговских книжников активизировать разыскания и систематизацию доказательств в защиту старой веры. Именно к первой четверти XVIII в. относится большинство выговских авторских сборников, содержащих как бессистемные выписки, так и тематические их подборки.

События 1706 — 1708 гг., связанные с попытками священника Петровских заводов вовлечь пустынножителей в устное и письменное обсуждение различий между «старой» и «новой» верой, явились предысторией миссии иеромонаха Неофита в 1722 г. и появления знаменитых «Поморских ответов», которые, разойдясь в огромном количестве рукописных списков по всей России и выдержав несколько изданий, стали настольной книгой всего старообрядчества.

Обнаружение посланий священника Иосифа, и, в частности, того, которое цитирует Димитрий Ростовский, расширяет круг выявленных письменных источников «Розыска» и дополняет наши знания о принципах работы писателя над этим полемическим сочинением.

1. См.: Шляпкин И. А. Св. Димитрий Ростовский и его время (1651 — 1709). СПб., 1891. С. 443, 445; РГАДА. Ф. 381. Д. 352.

2.  Димитрий Ростовский. Розыск о раскольнической брынской вере. М., 1745. Л. 23 (третьего счета).

3. Шляпкин И. А. Св. Димитрий Ростовский… С. 448.

4. РГАДА. Ф. 26. Оп. 1. Д. 8. Л. 394 об. Письмо Чоглокова содержало просьбу о присылке нового священника, поскольку на место Иосифа «никого на те заводы не прислано. А надобен де на те заводы священник доброй»(Там же. Л. 394 об.).

5. РГБ. Ф. 17. № 664. Л. 10. Далее ссылки на листы рукописи приводятся в тексте после цитаты.

6. Димитрий Ростовский. Розыск… Л. 23 — 23 об. (третьего счета).

7. Там же. Л. 23 об. — 24 (третьего счета).