6 — 8 ноября 2019 года в Государственном музее-заповеднике «Ростовский кремль» проходила традиционная ежегодная научная конференция «История и культура Ростовской земли». В этот раз это был XXIX по счету чтения.
В период конференции в Красной палате Ростовского кремля, где она проходила, работала выставка «Создатели музея», посвященная 175-летию со дня рождения Андрея Александровича Титова и 100-летию со дня кончины Ивана Александровича Шлякова, известных любителей и собирателей древностей и патриотов родного Ростова. Благодаря именно их энергии в 1880-х — начале 1900-х годов был восстановлен из руин Ростовский кремль, бывший Ростовский архиерейский дом. В значительной степени их же трудами в восстановленом кремле был создан Музей церковных древностей. Он был открыт 28 октября / 10 ноября 1883 года в день памяти святителя Димитрия Ростовского. Помещением для музея была выбрана Белая палата Ростовского кремля, также связанная с памятью о Ростовском святителе — по местному преданию именно здесь, в Белой столовой палате, митрополит Димитрий встречал Петра I, ехавшего в Архангельск и по дороге сделавшего остановку в Ростове.
В целом же реставрация Ростовского кремля, в котором жили ростовские архиереи, проходила с призывом восстановить стены, помнившие великого святителя Димитрия. Не случайно поэтому, что частью экспозиции «Создатели музея» стала выставка, посвященная св. Димитрию Ростовскому, которую предоставил Спасо-Яковлевский монастырь.
Не случайно также, что каждый год на конференции «История и культура Ростовской земли» обязательно звучат сообщения, связанные с Димитриевской тематикой, ведь святитель Димитрий является святым покровителем музея-заповедника «Ростовский кремль», наследника дореволюционного Музея церковных древностей. Каждое такое исследование, как правило, вводит в научный оборот новые сведения, связанные с жизнью, творчеством или почитанием св. Димитрия.
В этом году одним из таких докладов стало сообщение заведующей отделом декоративно-прикладного искусства Ростовского музея Елены Владимировны Брюхановой «Посох святителя Димитрия Ростовского из собрания Музея-заповедника «Ростовский кремль».
Известно, что святитель Димитрий нередко изображается на портретах и иконах с посохом. Понятно почему, ведь жезл, или посох, является обязательной принадлежностью архиерейского сана. В нем заложена определенная символика. Достаточно подробно ее изложил старший современик св. Димитрия Ростовского иеромонах Симеон Полоцкий, известный просветитель и духовный писатель XVII века, автор труда под названием «Жезл правления».
Так, согласно его толкованию, верхняя перекладина, означает пастырский знак права и обязанности управлять вверенным ему стадом. В твердой вертикали стержня выражена идея о том, что пастырь обязан утверждать в вере свою паству и при необходимости вразумлять, наказывать ее. Церковные наказания за определённые грехи имеют целью, прежде всего, возвращение на правильный путь овец, отбившихся от стада, подобно тому, как Господь вразумляет через голод, страдания и болезни, так и пастырь может действовать через определенные виды церковных вразумлений: епитимию, недопущение к причастию и прочие виды. Укрепление в вере происходит, в том числе, и через правильное толкование догматов веры, разъяснение сути сбывшихся в веках пророчеств, данных в Ветхом Завете в символах и реализованных в эпоху Нового Завета. Эти темы на архиерейских посохах раскрываются через орнамент и другие декоративные элементы.
Например, узор на жезле может быть отсылкой к посоху Аарона. Известно, что его посох единственный среди посохов глав других колен распустился кроной миндального дерева с листьями, цветами и плодами одновременно. Это произошло в знак подтверждения права его потомков среди других колен народа Израиля быть служителями при скинии.
Вообще символика архиерейского жезла многогранна. С одной стороны, это жезл достоинства священного сана, подобно жезлу Аарона. С другой стороны, сам жезл первосвященника Аарона является ветхозаветным прообразом чистоты Богородицы, называемой в церковных молитвах «Древом Иессеевым» (родом, от которого произошла Богоматерь). Таким образом, архиерейский жезл призван возносить мысль того, кому он вручается при хиротонии, к Пречистому образу Божией Матери и к тому «благоуханному плоду», который Она принесла в мир — ко Христу, Который за грехи падшего человечества был распят на Кресте, но через Крест же каждому человеку Христом дарована возможность возрождения и причастность к вечной жизни. В этом случае архиерейский жезл становится прообразом древа жизни.
Еще один из символов архиерейского жезла — это, конечно же, воспоминание о посохах апостолов, главным смыслом призвания которых была проповедь благой вести миру. Проповедь слова Божия пастве — одна из главнейших обязанностей архиерея.
В музее-заповеднике «Ростовский кремль» хранятся два посоха, которые еще в дореволюционном Музее церковных древностей приписывались святителю Димитрию Ростовскому. Один из них представляет собой скромную деревянную трость, обложенную костяными пластинками. Другой — настоящий архиерейский жезл. Его описание сохранилось в путеводителе по Ростовскому музею церковных древностей А. Ф. Бычкова за 1886 год, где о нем сказано: «посох святителя… дубовый с тремя медными яблоками и возглавием, украшенным финифтью (принадлежность Кремлёвской церкви Спаса на Сенях)». Существовала традиция выносить этот посох из музея в храм Спаса на Сенях в период с 30 июля (накануне престольного праздника этого храма — Происхождения Честных Древ Животворящего Креста Господня) до 14 сентября (двунадесятый праздник Воздвижение Честного и Животворящего Креста Господня).
Оба указанных посоха в Музее церковных древностей находились в особом шкафчике, который стоял под портретом святителя Димитрия. Возможно, именно того, который вместе с портретом киевского сотника Саввы Григорьевича Туптало, отца св. Димитрия, был передан в музей из Спасо-Яковлевского Димитриева монастыря в 1884 году, о чем есть упоминание в монастырской летописи.
Еще один посох, приписываемый святителю Димитрию, хранится в Ярославском музее-заповеднике. Он очень похож на один из ростовских посохов. Если история ярославского посоха святителя Димитрия известна — ему подарил его митрополит Парфений Небоза, земляк и знакомец святителя, бывший проездом в Ярославле, — то вот история ростовских посохов не изучена. На каком основании они приписываются святителю Димитрию и кто мог быть возможным мастером хотя бы самого нарядного из них — всё это выясняла автор указанного исследования Е. В. Брюханова. И ей удалось хотя бы отчасти распутать по-настоящему детективную историю с посохами святителя Димитрия и выяснить, например, что автором нарядного ростовского посоха скорее всего был Лука Семёнов Мымрин, один из известнейших мастеров своего времени. Он упоминается в документах Серебряной палаты мастерских Московского Кремля в период за 1682 — 1700 годы. Среди его известных работ признанный шедевр декоративного искусства — седло-арчак из коллекции Музеев Московского Кремля.
Не менее загадочной до настоящего времени является история о том, кто же такие брыняне — те, кому святитель Димитрий Ростовский адресовал один из самых известных своих трудов. Речь идет о книге «Розыск о Брынской вере». Эту тему раскрывал кандидат исторических наук, доцент кафедры истории Московского государственного технического университета имени Н. Э. Баумана Алексей Олегович Крылов. Его доклад назывался «Брыняне» и «брынские леса» в «Розыске о раскольнической брынской вере» свт. Димитрия Ростовского».
В тексте указанной книги св. Димитрий неоднократно употребляет слово «брыня» и производные от него «Брынские леса», «брынская пустыня», «брынские скиты», где живут «брыняне», исповедующие «брынскую веру».
Само слово «брынянин» св. Димитрий использует как синоним термина «раскольник». Не известно от том, чтобы это слово употреблялось в каком-либо еще полемическом сочинении. В то же время оно не выдумано ростовским митрополитом, ведь он использует его в качестве понятного для своей паствы наименования проповедников «старой веры».
До сих пор наиболее распространенным утверждением относительно происхождения «брынян» было утверждение, что это калужские староверы, поскольку и местность Брынь недалеко от Калуги, бывшей одним из известнейших центров старообрядчества в XVII веке, известна, и проповедь «старой веры» в этих местах начал сам протопоп Аввакум, находившийся в заключении в Пафнутьев-Боровском монастыре в 1666 — 1667 годах.
Более того, топоним «Брынские леса» известен русским былинам. Так называли огромный лесной массив, объединяющий калужские, брянские и черниговские леса.
И все бы хорошо и правильно, но святитель Димитрий был человеком практичным, он писал для своей паствы, а калужские и брянские леса находились слишком далеко от его епархии. Тогда автор доклада рассмотрел еще одну популярную версию, что Брынские леса находились на знаменитом Керженце, известнейшем центре старообрядчества в Нижегородском Заволжье. Здесь действительно исторически известны Рымские леса и первым обратил на это внимание писатель А. Мельников-Печерский в соей книге «В лесах». Он же и предложил версию о том, что это и есть знаменитые Брынские леса, о которых писал св. Димитрий Ростовский. На поверку и эта версия неубедительна, хотя и получила достаточно широкое распространение.
Исследуя вопрос, автор оттолкнулся от этимологии слова «брыня» в русском языке. В итоге это позволило ему определить с наибольшей долей вероятности, что святитель Димитрий употреблял термин «бряняне» по отношению к староверам Костромского Заволжья, которое было не так уж далеко от его епархии, более того, граничило с ней.
Какие аргументы авторы указанных докладов приводили в пользу своих версий и как пришли к своим выводам, можно будет прочитать через год, когда к следующей тридцатой научной конференции «История и культура Ростовской земли» их исследования будут опубликованы в одноименном сборнике.
Мария Рубцова