Меню
Декламация «На Воскресение Христово» в ростовской школе святителя Димитрия
Филевские чтения. Выпуск IX. Святой Димитрий, митрополит Ростовский. Исследования и материалы. М., 1994. С. 137 – 162.
Фестиваль «Ростовское действо» в Ростовском кремле
Театр в Архиерейской школе Димитрия Ростовского существовал в 1702—1704 годах. Первое упоминание о спектаклях содержится в письме ростовского стольника В. Р. Воейкова, 16 ноября 1702 года жаловавшегося в Монастырский приказ о том, что «Димитрий митрополит из домовой казны материи и всякие локотные товары бывших архиереев на комедии и на всякие расходы держит», на что из Москвы ответили 9 декабря: «ни на что не держать».1
Несмотря на запрет властей, экономивших средства в связи с Северной войной, подготовка к спектаклю «На Рождество Христово» продолжалась, о чем свидетельствует запись в приходно-расходной книге Ростовского архиерейского дома за 1702 год: 24 декабря «куплено у ростовца посацкого человека Василья Зверинцова к диологу проволоки железной четыре фунта».2
В противовес уничижительному названию «комедии», в ростовской школе духовные действа называли подчеркнуто аскетически «диологами», хотя для постановки использовали проволоку и «материи… бывших архиереев», вероятно, для декораций и костюмов.
Документально известно о постановке «Рождественской драмы», «изображенной в преславный праздник Рождества Христова в богоспасаемом граде Ростове от благочестивых новоначинающихся учити греколатинскаго языка отроков 1702 декаб. 27»3 и «Венца Димитрию», «в день преславнаго праздника его торжественный от смиренных того именоносца преосвященного Димитриа митрополита Ростовскаго и Ярославскаго питомцов грамматики учащихся младенцев стихословне от дванадесятоцветов сплетенный в богоспасаемом граде Ростове лето от Рождества Христова 1704», октября 24.4
Долгое время пьеса «Венец Димитрию» приписывалась самому митрополиту. П. О. Морозов предположил, что «Димитриевская драма» принадлежит скорее кому-нибудь из учителей архиерейской школы в Ростове».5
Первое упоминание о ростовской школе содержится в указе Петра от 28 мая 1702 года: «Наше, Великого Государя, жалованье… учителем греческого да латинского языков по тритцати рублев человеку, рускому пять рублев…»,6 откуда известно, что в 1702 году и, возможно, позже жалование платилось троим учителям.
Сведения о ростовской школе содержались в «тщательном и вполне исправном списке с второй части» учебника грамматики и стихосложения «Латинский язык. Грамматика Эммануила Алвара» 1703 — 1705 годов. Списком учебника и двумя «Сборниками письменных ученических упражнений (третий экземпляр, по сличении с наличными, к сожалению, утратился)» располагал исследователь XIX века Ф. Я. Никольский, цитировавший рукописи в статье «Ростовское училище при св. Димитрии митрополите».7
«Материалы для истории училища святителя Димитрия Ростовского» опубликовал другой исследователь XIX века. Н. Н. Корсунский: «У Ф. Я. Никольского был учебник грамматики, часть 2-я. Имеется и первая часть сего учебника 1703 году».8
К сожалению, установить местонахождение этих рукописей в настоящее время не удается.
Рукописный учебник латинской грамматики ростовской школы 1703 года, аналогичный описанным Ф. Я. Никольским и Н. Н. Корсунским, хранится в РГАДА (ф. 381. Рукописный отдел Библиотеки Московской Синодальной типографии, № 1602, 149 л., 4°) In aeternum Liber Alvarianae institutionis grammaticae primus ad quaestiones responsionibus ac singulis explicationibus recognitus in alma divinae sapienial matris basilica Rostoviae A(nno) D(omi)ni 1703.
Хранящаяся в РГАДА приходно-расходная книга Ростовского архиерейского дома за 1702 год называет имена двух неизвестных прежде учителей ростовской школы — Ивана Филипова и Алексея Димитриев.9
31 августа 1702 года «домовой сын боярской Алексей Бобров ездил к Москве с учителем Иваном Филиповым для домоваго дела… куплено в школы для учения младых отроков пять книг граматик греческих».10
Возможно, учитель Иван Филипов (Филипович) был автором словаря, описанного в «Каталоге славяне-российским рукописям (погибшим в 1812 г.) профессора Баузе Ф. Г.: «№ 5. Словарь латинскаго и славянскаго языков, сочиненный в Ростове в 1701 году Иваном Филиповичем, из Калепинова и Кнаниева; в печати не существует, в лист».11
И. А. Шляпкин описывает словарь, «находившийся в новгородской Софийской библиотеке… Лексикон латинославянский из Колетта, переведенный Димитрием Савичем, митрополитом Ростовским (Рукопись Синодальная, № 211. Подобный же Лексикон в библиотеке Спасо-Яковлевского Ростовского монастыря; XVIII в., № 376). По Баузе, это перевод 1701 года учителя Ивана Филиповича». Возможно, на должность учителя греческого и латинского языков митрополит вызвал в Ростов из Новгород-Северского монастыря своего бывшего «писаря Ивана Филипьева», который приезжал с Димитрием в Москву на поставление и был отпущен новопоставленным митрополитом назад 28-го марта 1701 года.12
25 июля 1702 года «поехал из Ростова в Ярославль греческой школ учител Алексей Димитриев».13 Вероятно, учителю Алексею Димитриеву адресовано стихотворное русско-латинское поздравление на день св. Алексия, человека Божия 17 марта 1704 года, содержащееся в Сборнике сочинений Евфимия:14
Пост к посту св. Алексий нам прилагает,
В пяток поста великого себе прославляет…
Возможно, «господин Алексий» праздновал пятидесятилетие:
Тебе же, господине, пятьдесят deouuv (bis quinquaginta)
Желаем, зде поживи, и стань к Бога лицу.
Вероятно, Алексий занимался с учениками латинской грамматикой:
Над трудность (supra difficultatem) грамматики
трудность нам являет
Алексий, твой ангел (patronus), егда предлагает…
Возможно, Алексий был монахом:
Мирови бо увяде. процвете же Богу,
Той ти живущу да подаст радость многу.
Заканчивается поздравление просьбой освободить учеников от занятий:
Нам же, поминающим весеннее время,
Сделай от нас школьное на день отъять бремя!
На основании домашнего сочинения 20 января 1704 года на день св. Евфимия Великого: «Чесо ради в день четвертковый праздник себе избрал еси? Рцы ми! Вопрошаю и не отвещаеши. Мню, яко вместо себе учеников моих, твоих же рабов и молебников, отвещати научил ми еси, иже глаголют сице: О, учителю наш! Твой ангел, святый Евфимий Великий, того ради в четверток празднуется, зане нам, твоим ученикам, обычай есть в четверток прохлаждатися точию полдня, он же и в весь день нам прохладу хощет сделати»,15 Ф. Я. Никольский сделал вывод, что «относительно имен и фамилий наставников имеются определенные сведения только о… учителе латинского языка по первому курсу… Евфимии».16
Н. Н. Корсунский, опубликовавший «Liber scholasticarum et domesticarum compositionum, scriptus per me, Ioannem ‘Malcevicz, in schola analogiae a Domini 1703», с начала до середины 1703 года,17 сделал ошибочный вывод, что «учитель латинского языка И. Мальцевич не вполне уверенно владел великорусским наречием»,18 приняв ученика Иоанна Мальцевича за учителя.
Хранящийся в РГАДА рукописный Учебник латинской грамматики ростовской школы 1703 года содержит на л. 122об,—139об. «Liber scholasticarum et domesticarum fcompositionum, scriptus per me, Petrum Kurochtanski, in schola analogiae A(nno) D(omi)ni 1703», c начала до середины 1703 года19 аналогичные сочинениям И. Мальцевича. В сочинениях П. Курохтанского и И. Мальцевича содержится один и тот же пример «omnia nomina propria virorum et cognomina illorum sunt generis masculini»: «Petrus Kurochtanski, Ioannes Malcevich, Evthymius Morogin»20 и «Petrus Kurochtanski, Ioannes Malcevicz, Eutymi Morogin».21
Пользовавшийся публикациями Ф. Я. Никольского и Н. Н. Корсунского И. А. Шляпкин ошибочно отождествил предполагаемого Ф. Я. Никольским учителя Евфимия с учеником Евфимием Морогиным, сделав вывод, что в ростовской школе были «учитель русского — Евфимий Морогин, латинского — Иван Мальцевич».22
В «Росписи денежного жалованья домовых всяких чинов людем по окладам» за 1702 год учителей Иван Филипов и Алексей Димитриев не упомянуты, так как они получали плату по царскому указу, однако сказано, что «подъяком… Ефиму Морогину три рубля», и следует подпись: «Я, Евфим, денги взял и росписался».23 Изучавший латынь подьяк Е. Морогин в 1702 году не мог быть штатным учителем русского языка в школе, получая жалованье Монастырского приказа.
Ф. Я. Никольский сообщает, что цитированная им одна «тетрадь польско-латинских сочинений писана рукою Василия Залении»,24 так что можно предположить, что второй (из имевшихся у Ф. Я. Никольского) сборник «школьных и домашних ученических сочинений» с 1 сентября 1703 года до начала 1705 года принадлежал Е. Морогину, подобно тому как имели сборники сочинений И. Мальцевич и П. Курохтанский.
Сохранились греческие и латинские грамматики из библиотеки Димитрия Ростовского, по которым занимались ученики ростовской школы:
- «Грамматика доброглаголиваго еллинословенскаго языка совершеннаго искуства осми частей слова. Ко наказанию многоименитому Российскому роду. Во Лвове. В друкарни Братской року 1591»;25 РГАДА. Ф. 1251. № 307ин.
- «Grammatike Konstantinou Laskareos tou Byzantion. He pany O phelimo tate kai Anagkaio tat if Neostri epi melos metatypothesa Syndrome kai Dapane tou Eugenestatou kyrion Epiphanion tou HEgoumenon ton ex Joanninon eis Opheleian ton philomathestaton Neon. Para Joannae Petro to Pinello. Enetie si en etei hosio. 1645. Con licenza de Superiori»;26
- «Constantinus Lascaris. Grammatica Graeca. Venetus, 1673»,27 c записями на титульном листе: «Сия грамматика архиерейского двора, а дана Степану Андрееву сыну на учение в школу» и «Грамматика Феодора Херскова (?)»;
- «Emmanuelis Alvari е Societate IESU. De constructione. Grammatica Libri tres. Edita nova correctior cum licentia Superiorum & priviIеgio S.R.M.Vilnae, Typis Acad(emia) Soc.IESU. 1701»;28
- «Emmanuelis Alvari. E Societate IESU de institutione grammatica, liber secundus. Editio recens correcta. Cum licentia Superiorum & Privi’legio S.R.M.Vilnae, Typis Acad. Soc. IESU. 1698»;29
- «Emmanuelis Alvari, e Sociqiate IESU, de institutione. Grammatica libri tres. Editio nova correctior. Cum licentia Superiorum, Posnaniae. Typis Collegij Socie IESU, Anno D(omi)ni 1700»;30
- «Emmanuelis Alvari, e Societate IESU. De institutione. Grammatica libri tres. Editio nova correctior. Cum litentia Superiorum. Posnaniae, Typis Clari Collegij Soc. IESU. Anno Domini 1700»,31 с записью с. 206: «Сей Алвар Гаврила Казырнайминя (?)».
Использовавшиеся в школе Димитрия учебники латыни иезуита Алвара невольно обуславливали сходство ростовской школы с иезуитскими коллегиями: «в школах иезуитов каждый школьник имел специального конкурента, каждый класс распадался на два лагеря, которые соперничали между собой. Каждый месяц ученики писали сочинение на премию, и каждый месяц провозглашалось имя победителя. Ежегодно происходили экзамены и распределение ученикои по успешности; честолюбие учеников постоянно возбуждалось публичными школьными церемониями, диспутами, декламацией, драматическими представлениями».32
Первым лицом после учителя в классе ростовской школы был сеньор, о котором сам митрополит писал в «Письме к детям»: «Дети…! Слышу о вас худо. Место учениа учитеся развращениа, неции от вас и вслед блуднаго сына пошли с свинями конверсоват. Печалюся зело и гневаюся на вас, а якоже вижду, вина развращенна вашего та, что всяк живет по своей воли, всяк болший. Того ради поставляю над вами сеньора господина Андрея Юревичя, чтоб вас мунштровал як циганских лошадей, а вы ему будте покори и, послушливы, а кто будет противен, той пожалован будет плетю».33 Назначавшемуся школьным начальством сеньору «вменялось в обязанность наблюдать за порядком и тишиной и классе в отсутствие учителя: superattendens senior debet esse studiosis (Учебник, глава 20, правило l)».34
В одном из «Сочинений о местах» П. Курохтанский и И. Мальцевич пишут: «Якоже царство без царя, якоже княжение, лишившея князя, яко корабль на глубоком мори без управителя своего терпит отчаяния, и яко полки без вождов своих смущаются, сице подобный и школа наша без императора не совершенно вест все ли уроки умеют; не имат бо errata, изберем убо себе императора того, иже лучше напишет о местах сочинение».35 «На обязанности императора (iperator, imperatorius locus) лежало объяснение (explicate) и повторение (repetere) уроков сотоварищей его, когда того требовали обстоятельства (Учебник, глава 14, правило 3).
Следующий по нем ученик называется в одной экзерциции (перевод с малороссийского на латинский) первым сенатором: «яко вижду, не во всем тобе на первом по изложении о местах (juxta exercitium di locis) данном пощастливилося месту, когда, имевши быти избранным (eximius), с перваго сенатора стал императором (Сборник)».36
Можно предположить, что Евфимий Морогин чаше других бы вал императором: «Господину Евфимию позволяется сидеть на императорском месте, а Гавриилу нельзя (Учебник, глава 7)».37 Будучи императором, Евфимий пользовался правами начальника над учениками своего класса: «В предупреждение наказаний, приказываю вам быть прилежными, так как Архипастырь уполномочил меня поступать с вами по моему усмотрению (Mando vobis diligentiam, ne prodatis vos plagis, quoniam vos mihi Praesul commisit. Учебник, глава 2)».38 Можно предположить также, что И. Мальцевич и П. Курохтанский чаще других были первыми сенаторами.
Ф. Я. Никольский подсчитал, что «в грамматике и сочинениях Евфимия… насчитывается до 23 имен и фамилий… учеников: Вознесенский, Василий Заления, великий Гриц, малый Дмитр, Иоанн, Стефан и Андрей, Дмитро, Алексий и Андрей, Гавриил».39 В сочинениях И. Мальцевича и П. Курохтанского называются ученики: Иоанн,40 «новоучащиеся Луко и Андрее».41
В Учебнике РГАДА рукою П. Курохтанского на л. 150—151об. написаны «Вирши школныя», свидетельствующие о том, что не только учителя, но и лучшие ученики, как например Петр Курохтанский, могли принимать участие в «плетении» «Венца Димитрию»:
Архиерей Димитрий чтити Бога учит,
За то ему бе Бог венец небесный вручит,
И подаст ему Бог с небеси честь и славу,
Повелит ему Бог венец тот на главу.42
Прелщение прародителей наших в рай быст сице:
Прийде же прелстити диавол аки бо девице:
«Будите яко Бози,
Аки бо людие мнози».43
Бог Христос добраго Созда человека,
Обручил ему Евву, Жену даже до века,
А потом прекрасное Древо им сотвори,
На них же надеешися, И вся им покори,
На то древо лютый змий Уставися влести,
Сорва змий два яблока И даде им снести.
Егда Христос такий грех Про них проведав,
Между древом красным их Жити заповедав,
И изгнал из рая Бог на землю жити,
Крепкую борону им Даде боронити,
Одеждою их Христос Одеяв во веки.
Возложиша они Богу Пред раем слез реки,
Сами же Богу присно Стали молитися,
Крепкаго змия всегда Стали крепитися.
Избави нас, Господи, Не погуби в веки,
Избави нас, Господи, Слез огненныя реки!44
Лютых вранов прощаю,
Тихих голубей обвиняю.45
Капля дождевна камен пробивает,
Не силно, яко часто упадает.46
Аще адски не грешу, в чем мя прощати?
Без прощения милость почем ти познати.47
Ангел человеком хранитель,
От врагов защититель,
Данный от Бога во дни и в нощи на сохранение,
Нам, грешным человеком, подал на соблюдение.48
П. Н. Берков предполагал, что автором «Венца Димитрию» мог быть Евфимий Морогин.49 Новые данные о ростовской школе говорят о том, что целесообразнее считать «Венец Димитрию» принадлежащим ростовскому театральному кругу митрополита Димитрия, в составе которого были учителя школы Иван Филипов и Алексей Димитриев, старшие ученики Евфимий Морогин, Петр Курохтанский и Иоанн Мальцевич.
Основная трудность изучения театра Димитрия Ростовского заключается в том, что до нашего времени не дошло ни одного упоминания самого писателя о своих драматических сочинениях.
Единственное современное Димитрию сообщение о его драматическом произведении содержалось в утраченном списке учебника «Латинский язык. Грамматика Эммануила Алвара», цитированном Ф. Я. Никольским: «Архипастырю угодно было написать на праздник Воскресения Христова диалог».50
Пьеса «Воскресение Христово» в связи с именем Димитрия Ростовского упоминается историками русского театра Я. Я. Штелиным: «Воскресение Христово», с весьма аллегорическими посторонними действиями»51 и Н. С. Тихонравовым.52 П. О. Морозов допускал возможность идентифицировать с «Воскресением Христовым» Димитрия украинскую школьную пьесу «Действие на Страсти Христовы списанное».53 Однако текста пьесы «Воскресение Христово» историкам российского театра до настоящего времени известно не было.
Между тем, в 1889 году Амфилохием, епископом Угличским (П. И. Сергиевским) в Ярославле была издана брошюра «Стихи на Страсти Господни, или Стихи Страстные, сочиненные св. Димитрием, митрополитом Ростовским», содержащая не просто стихи, а декламацию Димитрия. Эту декламацию можно идентифицировать с упоминаемым учениками митрополита «Диалогом на Воскресение Христово» и с упоминаемой исследователями пьесой «Воскресение Христово».
Текст декламации в списке XVIII века хранился в Ростовском Спасо-Яковлевском Димитриевом монастыре, но местонахождение списка в настоящее время установить не удается. Редкое факсимильное издание декламации по этому единственному списку было осуществлено Амфилохием, епископом Угличским. Экземпляры факсимильного издания, хранящиеся в РГБ U 333/78 и W 106/33 указаны мне А. А. Крумингом.
Амфилохий, епископ Угличский, описал список как тетрадь в 8 л., в 4°. На л. 1 нового счета, приплетенном к тетради списка, записи: «Получены сии стихи Святителя Димитрия в здешнюю святую обитель по кончине Его Высокоблагородия Сергея Петровича г-на Соковнина от дочери его, девицы Дарьи Сергеевны 1830-го года сентября 21 дня. Ростовского Спасо-Яковлевского Димитриева монастыря Архимандрит Иннокентий»; рукою С. П. Соковнина: «Стихи Страстныя, сочиненныя Святым Димитрием, митрополитом Ростовским и писанныя собственною его рукою».
«Сергей Петрович Соковнин, коллежский ассессор, владел поместьями в Ростовском, Угличском и Петровском уездах Ярославской губернии… дядя Сергея Петровича, Василий Алексеевич Соковнин, был с 1692 по 1694 год воеводою в Ярославле»;54
Стихи на Страсти Господни, или Стихи Страстныя, сочиненные св. Димитрием, митрополитом Ростовским. Сообщены Амфилохием, епископом Угличским, Ярославль, 1889. Предисловие. С. 1.
«Стихи на страсти Господни…» изданы в собрании стихов Димитрия в антологии «Украинська поезия. Середина XVII cm.» Киев, 1992. (с. 311—318; Примечания, с. 611— 612) с экземпляра факсимильного издания, хранящегося в ЦНБ (Филиал № 1. Подол. Фонд Киево-Печерской Лавры. Шифр XV 4/17. Инв. № 2777475). Издание без указания листов факсимиле рукописи, без построчной нумерации. Строка 35 обозначена как ремарка. Ремарка между строками 55 и 56 ошибочно воспроизведена как Ab suos — Для своих (лат.). В тексте допущен ряд отступлений от факсимиле рукописи, таких как не оговоренное исправление в строке 61. «казначей сказал кубок… лощатой фунт тридцать три золотника поднесен ярославскому воеводе Василю Алексеевичю Соковнину… в 1692 году».55
Судя по всему, Амфилохий, епископ Угличский вслед за С. П. Соковниным считал список автографом Димитрия Ростовского. Консультация с современными специалистами по автографам Димитрия А. А. Крумингом и Л. А. Янковской подтверждают мнение о принадлежности скорописи списка руке переписчика.
На л. 1 старого счета факсимиле списка сверху заставка с изображением креста и надписью «Иисус Христос». На л. 8 старого счета в конце текста запись другим почерком: «8 листов написани».
В данной статье употребляется научное название декламации «На Воскресение Христово».
Декламация предназначалась для исполнения в Страстную Пятницу. В палате, где поисходило действо, или на открытой площадке перед храмом (может быть, на паперти), вероятно, находился аналой с иконой или «плащеницей» с изображением «Положения во гроб».
При исполнении декламации на виду у зрителей были орудия Страстей:
21 Се, всяк зри орудия убийства и муки:
22 Вервь, бич, столп, копие, железные руки.
Начинает декламацию персонаж без имени, традиционно называемый Прологом, в конце своего монолога приглашающий на сцену 11 Отроков:
33 И вы семо приидете, младыи отроки,
34 Подробну орудиа приимете жестоки.
Каждый из 11 Отроков поочередно, с краткой репликой принимает орудия Страстей: Отрок 1 — вервие — веревку, которой связали Христа; 2 — воинскую металлическую перчатку, ударившую Иисуса; 3 — бич и розгу; 4 — столп, у которого бичевали Спасителя; 5 — терновый венец; 9 — губку, напоенную желчью и отцом (уксусом); 6 — трость, которой губку подносили Распятому; 7 — четыре гвоздя; 8 — млат, которым прибивали руки и ноги Христа; 10 — копие, пронзившее ребра Иисуса; 11 — крест.
Приняв орудия страстей, Отроки произносят ”ad suos»— «к своим» (лат.), а не к зрителям:
56 Приимше, пречистому телу предидемо,56
57 Славя погребении, песнь все воскликнемо:
58 «Благообразный Иосиф», etc.
Основной объем декламации — 300 строк из 350 — занимают пространные монологи каждого из 11 Отроков, подробно объясняющие обстоятельства Страстей Христовых, их символическое значение и передающие эмоциональное состояние Церкви в Страстную Пятницу.
Декламация Димитрия Ростовского подчиняется традиционным требованиям школьных поэтик. В. И. Резанов в статье «Теория школьных декламаций по рукописным поэтикам» писал: «В страстную седмицу исполнялись декламации «У гроба Христова»… Что служит содержанием декламации?… Львовская «Poetyka szkolna» 1700 года дает такие указания: … содержанием служат плачи, сетования, изъявления благочестивого сострадания страждущему Христу… сами орудия страстей, как терновый венец, бичи, столп, крест, копье, трость и прочее».57
Однако, ростовская декламация отличается от украинских школьных драм на Страсти Христовы, где действует в «Вершах на Воскресение Христово» — 24 Отрока, в «Образе страстей мира сего» — 13 Ангелов, в «Действии на страсти Христовы списанном»— 12 Юношей. В декламации Димитрия 11 Отроков могли символизировать 11 оставшихся верными Христу апостолов.
В декламации «На Воскресение Христово» есть фразеологически сходное место с пьесами Димитрия Ростовского и его круга.
В декламации «На Воскресение Христово» в монологе Отрока 9:
279 Ах! «Жажду!»,— гласиш, но вод не дают опоки,
280 Едины з очес слезы текут, пий слез токи.
В «Рождественской драме» в «Плаче… подобием Рахили»:
1149 О сердце, сердце, твердейши опоки!
1150 Что удержиши слезныя потоки?58
В «Успенской драме» в монологе Отрока 1:
778 Кто ми даст слезы? Кто мы даст потоки,
779 Точащийся сердечной опоки?59
В «Венце Димитрию» в монологе Усердия Христианства:
Кто ми даст слезы, кто ми даст потоки,
Точащийся в сердечной опоки?60
В «Ужасной измене сластолюбивого жития с прискорбным и нищетным» в монологе Иова:
Кто ми даст слезы, кто ми даст потоки,
Точащийся з сердечной опоки?61
Теме Страстей Христовых посвящен целый ряд произведений Димитрия Ростовского: «Богомысленное размышление о пресвятых страстех Господа нашего Иисуса Христа»;62 «Целование удов, или ран Господа нашего Иисуса Христа на всяк день».63 В «Благодарственном страстей Христовых воспоминании, и молитвенном размышлении, паче иных молитв зело полезное, еже должно по вся пятки совершати» Димитрий предписывает: «Твори на всякий стих поклон», а в конце «молитвенного размышления» приводит список отцов Церкви, разработавших учение о Страстях.64
В. И. Резанов отмечал, что «термин «декламация» в поэтиках имеет смысл не литературного жанра, а собственно обозначает известного рода школьную церемонию при участии учащихся и учащих».65
Такая церемония могла происходить в ростовской школе с привлечением двух произведений Димитрия — декламаций «На Воскресение Христово» и «На погребение Христова плача».
Текст «Плача» известен в нескольких списках XVIII века.66 На поле списка РГАДА имеется запись Димитрия: «В лето 1703 в Ростове от отрока глаголанный, над несомою плащеницею Христовою в церковь»,67 подтверждающая исполнение декламации «На погребение Христова плач».
Декламация «На погребение Христово плач» начинается обращением к Христу:
Камо грядеши несомый, сладчайший Иисусе?
Камо от нас грядеши, надежде и прибежище наше?
Камо, свете наш, заходиши от очию нашею?
Незаходимое солнце, како познававши свой запад?
Затем следует обращение к процессии отроков, несущих плащаницу:
Станите, носящии, носящаго весь мир дланию!
Станите, носящии, понесшаго бремя греховное всего рода человеческаго!
Носящии, станите, его же ради ста солнце и луна в чину своем,
На кресте того зрящи!
Третье обращение указывает на присутствие многих учеников, участвующих в процессии:
Не браните нам, детем, приходити ко отцу; аще уже и умершу!
Не браните чадам поплакати о общем всех родители,
Иже породил есть нас кровию своею!
Дадите поне малыя излияти слезныя от очес капли над тем,
Иже от всего тела для нас изобилныя источи крове своея потоки,
От ребр же с кровию воду!
Последующие обращения, тематически близкие декламации «На Воскресение Христово», адресованы Отроком всем участвующим в процессии и наблюдающим ее зрителям:
О что се вижду! Видение страшно и ужасно!
О что се вижду, чесого от века праотц очи не видеша!
Кто бо виде когда Бога обнаженно, биенна, тернием венчанна,
Отцом напоенна, гвоздми и копием сквозь язвенна, и умерша!
Ужаснися о сем, бояся, небо, и да подвижатся основания земная!
Таким образом, в Ростове на Пасху 1703 года и, возможно, 1704 — 1705 годы происходили школьные действа. Скорбнопраздничные декламации Димитрия Ростовского «На Воскресение Христово» и «На погребение Христово плач» исполнялись учениками под руководством учителей Ивана Филипова и Алексея Димитриева, учеников Евфимия Морогина, Петра Курохтанского и Иоанна Мальцевича.
Введение в научный оборот декламаций «На Воскресение Христово» и «На погребение Христова плач» позволит проследить генезис театра Димитрия Ростовского и в целом русского духовного театра от храмового действа.
